 |
Четыре вздоха о любви
1994
ВМЕСТО ПОСВЯЩЕНИЯ
В бегах крысиных за насущным хлебом
в потоке злых
и горестных событий
все реже хочется увидеть небо.
И я,
погрязнув в полунищем быте,
тебя забуду,
от воспоминаний
уже не закружится голова,
и в памяти от встреч и расставаний
останутся, увы, одни слова.
Слова,
что не прорвавшись сквозь молчание,
казалось, болью сердце сокрушат,
когда полна была моя душа
гремучей смесью счастья и отчаянья.
Себе
из слов, умчавшихся на волю,
оставлю «не кори» и «не зови».
Единственное, что себе позволю,—
еще четыре вздоха о любви…
3 октября 1994
I. ГОТОВ ЛЕТЕТЬ НА КРЫЛЬЯХ ЗА ТОБОЮ …
* * *
Лунный свет серебрит дорогу,
Еле виден огонь вдали,
Небо спит, но буравят строго
Очи звезд полумрак земли.
Чутко спят камыши на мели,
Как привязанный, месяц двурогий
Агнцем белым бежит от порога.
11 августа 1991
* * *
Я встретил Вас — и всё!
Нет смысла продолжать,
все сказано уже
всего пятью словами.
Да, надо было мне
от Вас бежать,
но как хотелось мне
бежать за Вами!
июнь 1991
* * *
Коль не вижусь с тобой —
умереть я могу,
смерти лютой такой
не желаю врагу.
Я могу умереть
от улыбки твоей !
Вот восторг, а не смерть —
улыбнись же скорей !
8 апреля 1991
* * *
Каждую ниточку твоего платья
я бы хотел золотой сделать,
если бы мог я стать твоим мужем.
Каждую клеточку твоего тела
как бы хотел поцеловать я,
если б тебе хоть немного был нужен…
28 августа 1991
* * *
Ах, как личика нежен овал !
Ах, как платье
по телу струится !
Так бы всю тебя и целовал,
жаль,
что этого не случится…
Я давно беспросветно женат,
несвободна и ты.
Нет сомнения,
что люблю тебя, —
я виноват,
но заслуживаю снисхождения !
30 июля 1992
* * *
Всех достоинств
и великолепий,
совершенств твоих —
вечен счет.
Для тебя же я —
только нелепый
и немного смешной эпизод.
Будь иначе —
не зная сомнений,
за воскресшую веру
в любовь
целовал бы я
след твоей тени
и тени твоих следов !
24 июля 1992
* * *
Прошла весна,
и лето отшумело,
приносит осень
горькие плоды,
придет зима,
но мне-то что за дело,
коль сердце остается молодым.
Ты повстречалась мне.
Такого счастья
я от судьбы не ждал
и не просил.
Пусть всё вокруг
развалится на части —
я снова полон
дерзких буйных сил.
Готов лететь на крыльях за тобою,
привязанностей прежних
не ценя,
и лишь удар
о камни головою
от счастья
может
вылечить меня !
март 1991
* * *
Несравненная, нежная, милая !
Как мне больно,
что Вам я чужой,
что от Вас
неподвластной мне силою
отделен нерушимой межой !
Мне чудесные Ваши волосы
никогда не погладить рукой,
от волшебного Вашего голоса
никогда не утратить покой,
никогда, даже свежей порошею,
не найти Ваших ножек следа,
больше с Вами,
такою хорошею,,
мне не встретиться никогда.
Но не буду в минуту прощания
затенять синеву Ваших глаз…
Отчего же судьба в наказание,
не в награду
послала мне Вас?
28 мая 1991
* * *
Последний час настал,
настал последний вечер,
напрасный сенокос
невыросшей травы.
Тебя не удержать, —
на пламенные речи
уйдешь, не повернув
красивой головы.
Прекрасные глаза
слезинки не уронят,
пусть даже я умру.
Как боль ни горяча,
я камешек простой
в сверкающей короне,
которой Бог тебя
так щедро увенчал.
До самой смерти я
не позабуду это,
как синие глаза
надменно хороши,
как ты красиво шла,
легко, как по паркету,
по самым дорогим
цветам моей души !
22 сентября 1991
* * *
Благословен Господь
во всех Его делах,
но пусть простится мне
одна лишь малость:
я славлю светлый день,
когда ты родилась,
но проклинаю день,
когда мне повстречалась.
22 мая 1991
* * *
Весна сверкала, как алмаз,
как изумруд — листва,
от синевы любимых глаз
шла кругом голова,
и пела скрипкою душа,
и сердце билось птицей.
О, как была ты хороша !
Но нам пришлось проститься.
Мне не расстаться с той весной.
Лежит на сердце камень.
И вновь и вновь передо мной
все то, что было с нами.
Одна лишь мысль сладка, как мед,
горька, как водка с перцем, —
что это скоро все пройдет,,
что станет легче сердцу,
что снова расцветут сады,
зазеленеют травы,
и светом новой красоты
весна меня отравит…
Но никогда уж не замрет
восторженно душа,
и будет холодна, как лед,
не слыша, не дыша…
июль 1991
* * *
Зачем пожелтевшее фото
храню, вы спросили меня…
Пусть дом мой горит, но его-то
я вытащу из огня.
От женщины этой, ребята,
ее нежно-синих глаз,
с ума я сходил когда-то
в последний и первый раз.
Она от меня далеко…
Но честно скажу вам, братцы, —
ей было уйти легко,
а мне с ней — никак не расстаться.
август 1991
* * *
Сердце билось так неровно,
был я вами очарован…
Обернулось все иначе,
оказалось — одурачен.
Эх, свалял же дурака я !
Или то любовь такая?
29 июня 1991
II. ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА
* * *
Какие синие глаза !
Как будто не видали лиха,
и отгремевшая гроза
была лишь музыкою тихой.
Какие синие они,
изменчивы,
как даль морская.
Какая сила колдовская
зажгла в них дивные огни?
Какие нежные цветы
свой свет дарили их глубинам?
Как будто снова любишь ты,
как будто знаешь,
что любима…
12 марта 1992
ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА
Как случайна эта встреча,
долгожданна, но напрасна !
Как случайны наши речи,
однозначны и сухи.
будто не было вначале
дней, столь искристо-прекрасных,
что слова твои звучали,
словно дивные стихи.
Взгляд спокоен, ровен голос,
не слышна в улыбке ласка,
но сквозь светскую веселость
говорит твое лицо,
кто виною, что осталась
недосказанною сказка —
губ твоих шальная сладость,
нежных рук твоих кольцо.
Как достойны поцелуя
эти маленькие руки !
Но в тумане… И слежу я,
от тоски полуслепой,
как скрывается надежда
за безмерностью разлуки,
гаснет цвет твоей одежды
за снующею толпой.
И хотя пришла минута
мне идти своей дорогой,
не могу я почему-то
взгляд прощальный отвести.
Мне упасть бы на колени,
счастья вымолить у Бога
гордой девочке Елене
и счастливого пути…
3 — 30 декабря 1991
III. НЕ СБЫЛОСЬ, НЕ СПЕЛОСЬ…
* * *
Объяснить очарованье
колдовством ли, ворожбой?
Было странное желанье —
биться в стену головой,
были странные надежды —
увидать тебя во сне,
королевскими одежды
все твои казались мне.
Было радостно и странно
пить, как яд, сиянье глаз.
Разве не были желанны
встречи для обоих нас?
Но, когда я восхищенья
больше вынести не мог,
боль, надежды и сомненья
у твоих сложил я ног,
ты сумела удивиться,
ты решила промолчать,
и легла на наши лица
безнадежности печать.
Мы расстались неумело,
не уняв друг другу боль.
Как душа моя хотела
слов, не сказанных тобой !..
20 мая 1992
* * *
В сиянии весны своей
меня забыла ты, я знаю,
и с каждым месяцем ясней,
что не вернуть былого мая.
Своей несбывшейся судьбою
не потревожу снов твоих.
Счастливой будь
за нас двоих —
я буду помнить за обоих !
9 июля 1992
* * *
Лиц прекрасных, может быть, немного
Есть на свете — три ли, два ли? —
Но и их, когда б судили строго,
Оценили бы едва ли
Чересчур оценкой лестной.
Как же привела к тебе дорога,
Ангел мой, мой друг прелестный?
17 июля 1992
* * *
Летняя, прозноенная ночь,
Южный, пропыленный за день город.
Бреду дня бессильные помочь,
Искры звезд зарю зажгут нескоро.
Мрак небес безлунных не ценя,
Август спит, но ждет с немым укором
Яростного солнечного дня.
18 августа 1992
* * *
Нет милей закатного мгновенья,
Если из-за туч блеснуло солнце…
Никогда забыть я не смогу
Алость улыбавшихся мне губ,
Глаз бездонно-синие колодцы,
Ласковый дурман прикосновенья!
Я не жду, что вновь войдешь ты в двери,
Драгоценная моя находка,
Но не знаю горестней потери,
А что жизни путь из счастья соткан
Я давным-давно уже не верю.
Мне, когда опять тебя найду я,
Отворишь ли терем свой высокий,
Ясноглазая моя колдунья?
2 сентября 1992
* * *
Правда, мечта, или ложь, —
Разве теперь разберешь?
Осень не встретит весны,
Снегом засыпаны дали.
Тихие мертвые сны…
Их ли еще не видали?
24 августа 1992
* * *
Как и в год минувший,
словно под копирку,
ветерок осенний
затевает стирку,
и в корыте неба
цвета бледной синьки
облаков несутся
рваные косынки.
Ветер свеж и весел,
но не беззаботен,
отдается честно
он своей работе:
отмывая ветви
от листвы сгоревшей,
в старых кронах парка
пробивает бреши,
из аллей сметает
пыль и мусор лета, —
благодарен будет
первый снег за это.
Холодит мне сердце
и с души смывает
маяту июля,
опьяненье маем.
Не сбылось, не спелось,
не случилось вовсе !
Ветер знает дело —
отпевает осень…
25 сентября 1992
* * *
…И оракул
с заброшенной полки, —
злая книга,
седая от пыли, —
“не надейся”, — ответил, —
“умолкни,
о тебе, как о мертвом,
забыли”.
Этим горьким словам
возразишь ли ?
Разве жизнью
назвать это можно ?
Я давно и безропотно
лишний
в этом мире
чужом и безбожном.
Нелегко примириться с судьбою,
но пророчествам злым
не перечу, —
был я жив
лишь надеждой на встречу,
был я жив
только рядом с тобою…
13 октября 1992
IV. ТЫ МНЕ СНИШЬСЯ ВСЕ РЕЖЕ И РЕЖЕ…
* * *
Если я отыщу тебя снова,
Либо встречу тебя я случайно,
Есть надежда, что новое слово
Не останется тайною новой,
А заискрится прежнею тайной.
Потому что к тебе, как и прежде
Удивительной нежностью манит.
Ты со мною в мечтах, как вначале.
Я одним лишь теперь опечален:
Ты мне снишься все реже и реже,
А лицо твое — словно в тумане.
9 февраля 1993
* * *
Так много лет
твои глаза мне снились,
и в сердце,
ошарашенном тобой,
впервые, наконец,
соединились
и страсть, и нежность,
и восторг,
и боль.
И покачнулась
на крутом изгибе
судьба моя,
но я не мог понять,
чем станет
наша встреча для меня,
что принесет мне,
счастье или гибель?
Так радостно
и безнадежно ясно
я знал, что ты нежна
и далека,
что холодна
и женственно-прекрасна
твоя девичьи тонкая рука.
В улыбке ли,
в стремительном движеньи
ресниц,
скрывающих сиянье глаз,
мне виделась надежда
на спасенье,
казалось мне,
что и в тебе зажглась
мечта несмелая
о сказочном тумане
для нас двоих,
для нас обоих… Но
в позорно-горестном самообмане
мне убедиться было суждено.
Померкло всё…
12 мая 1992
* * *
Страсть не угасла,
а скрылась
под пеплом разлуки.
Что же с того,
что немногое
было меж нами ?
Вновь мне приснилось,
что я целовал твои руки,
нежными, словно цветы,
называл именами.
Снились мне синие всполохи
глаз твоих ясных,
трепетность губ,
шелк волос,
укрывающих плечи,
дивный твой голос
мне снился,
и нежный, и страстный…
Снилось,
что сон этот — явь,
и что сон этот — вечен.
12 января 1993
* * *
Красотой твоею нежной
в сердце я ужален.
До тебя я словно не жил,
но того ли жаль мне ?
Поцелуя вкус медовый
жжет не оттого ли,
что напился я не вдоволь
этой сладкой боли ?
12 июня 1993
* * *
Птицы в кроне дерева
выводили трели.
Ты мне не поверила
первого апреля.
Просто смех и горе!
Не начать все снова.
Мы расстались вскоре,
не сказав ни слова…
Годы, словно небыль,
пролетели мимо,
но синеет небо
синью глаз любимых,
но алеют розы
лаской алых губ,
дождь роняет слезы
с водосточных труб…
6 апреля 1993
* * *
Ты была
как майский день прекрасна,
совершенство с головы до ног.
Видел я, что красота твоя опасна,
как же уберечься я не смог ?
Ты была со мной неосторожна,
и тебя,—
все путалось в уме,—
не поцеловать
казалось невозможным.
Как же удержаться я сумел ?
Ты была
грустна при расставаньи,
голос твой,
казалось мне, дрожал.
Не спешила ты
сказать слова прощанья,
как же я тебя не удержал ?
Ты была моей мечтою давней —
стала
самой горькой из потерь.
Боль моя и радость,
как же ты нужна мне !
Как же без тебя мне жить теперь ?
16 - 19 апреля 1993
КОЛДУНЬЯ
Луна в черном небе блестела
частицей расплавленной стали,
и тонкие пальцы несмело
старинную книгу листали.
Мерцали таинственно свечи,
и с губ, не бледневших доныне,
слова позабытых наречий
слетали, как птицы ночные.
Их смысл даль веков поглотила,
но в полном смятения мраке
их древняя тайная сила
будила надежды и страхи.
На самой последней странице
закончилось таинство ночи,
ликуя, взлетели ресницы,
и вспыхнули синие очи…
Той ночью, и звездной, и лунной,
свершилось недоброе дело,
и в сердце красавицы юной
уверенность гордая зрела,
что вольное сердце чужое
ее будет предано воле,
чужой овладеет душою,
не зная ни страсти, ни боли…
И стал я, в разладе с собою,
смеясь, совершая ошибки,
довольным своею судьбою
рабом ее глаз и улыбки.
Остался я даже в разлуке
рабом ее великолепья
собакою, лижущей руки,
надевшие тяжкие цепи.
Я долго влачил это бремя
заклятьям лукавым в угоду,
лишь лекарь вселечащий — время —
вернул мне былую свободу.
Но каждую ночь полнолунья,
желанная против желанья,
мне юная снится колдунья,
творящая заклинанья.
апрель, июль 1993
* * *
С той поры,
когда тебя я встретил,
сердца моего
спокойный сон разрушен.
Как принцесса
в праздничной карете,
триумфально
ты в мою ворвалась душу.
Стал я молод
и кудряв и весел,
был готов пуститься
на любую шалость,
сочинить и спеть
мог сотни песен,
лишь бы ты мне,
словно другу, улыбалась.
Юной красотой твоею
гордый,
встречным женщинам
я улыбался смело
и ходил
с такой счастливой мордой,
что прохожим
удивляться надоело.
Ах, какой же был я
сумасшедший !
Но, хотя душа
сгорела в том пожаре,
нет,
я не жалею о прошедшем,
за него тебе
я вечно благодарен !
15 июня 1993
* * *
Ничего теперь уже не сбудется,
рвение бессмысленно любое.
Кто сейчас
лицом твоим любуется ?
Дай вам счастья, Господи,
обоим !
Было бы сжигающе-коротким
наше счастье…
Что же впереди ?
Ты прости меня,
мой ангел кроткий
хорошо,
что хоть не навредил.
Если же твое сердечко нежное
горечью несбывшегося гложет,
утешаюсь я
смешной надеждою :
у тебя пройдет,
ведь ты моложе…
7 мая 1993
* * *
Дни томительны осенние,
все бледней воспоминания,
но не меркнет, тем не менее,
не имевшее названия
сладостное ощущение
твоего существования.
7 октября 1993
* * *
Всё в мире совершает путь,
назначенный судьбой.
Когда-нибудь и где-нибудь
мы встретимся с тобой.
Узнаю ли твои черты,
кто знает наперед ?
Но сердце скажет : “Это ты”,
забьется и замрет.
И станем мы плести узор
из бледных стертых слов —
обыкновенный разговор —
ни тайн и звезд, ни снов.
Но, обрывая эту нить,
превозмогая шум,
“Ты помнишь?…“ —
захочу спросить,
“Вы помните?…“ — спрошу.
Улыбкой, терпкой, как вино,
одаришь лишь одной :
“Всё это было так давно…
Как будто не со мной…“
3 октября 1993
* * *
Исполненные хрупкой красоты,
одев асфальт в лохмотья позолоты,
ажурные кленовые листы
вершат
свои прощальные полеты.
И в небеса
среди белесой мглы
тревожа видом неподдельной муки,
акаций почерневшие стволы
воздеты,
как молящиеся руки.
Но как легка осенняя печаль !
Всего того,
что бушевало летом,
и ныне исчезающего —
жаль,
но грусть полна
предчувствием рассвета.
В природе не кончается ничто,
и вёсны повторяются,
и зимы…
А в жизни
повторяется лишь то,
что недостойно
быть неповторимым.
25 октября 1993
* * *
Замели метели лет
все к тебе дороги,
потому меня и нет
на твоем пороге.
Только память о тебе
для меня отрада,
но меж нами всё грубей
и прочней преграда
из невысказанных слов,
писем без ответа,
неподаренных цветов,
песен недопетых,
из обид, что я нанес,
сам того не зная,
из невыплаканных слез
об ушедшем мае…
Из сомнительных идей,
ставших днем вчерашним,
из событий и людей
и смешных, и страшных;
неудавшихся затей, —
кто же знал о риске? —
из болезней и смертей
и родных и близких…
В дни смятенья и тревог
мы, я верю, те же,
но не я тебе помог
и не я утешил;
не подставил я плечо
в трудную минуту,
и остался ни при чем:,
уступил кому-то…
Твой весенний давний след
застеклили льдинки,
замели метели лет
все к тебе тропинки.
январь, декабрь 1994
* * *
Насмешил я солнце, звезды,
Сам смеюсь, и умираю.
Г. Гейне
О моем красивом трупе
не печальте ваши лица.
Чтоб я умер? — черта в ступе !
Жизнь моя еще продлится !
Есть в любое время года
множество мгновений ярких.
Преподносит мне природа
скромные свои подарки.
Стоит в парке появиться —
из заиндевелой кроны
“Здравствуй!” — прокричит мне птица.
Ну и что же, что ворона?
Раньше каждый день мне пела
пташка — не бывает краше.
Ну и что ж, что улетела?
Знать, судьба такая наша…
Без печали сознавая,
что не молод и не вечен,
что все ближе тьма ночная,
я твержу : “Еще не вечер !”
…И девчонка озорная
улыбнется мне при встрече.
7 декабря 1993
ПОСЛЕДНЕЕ
Нет и не было в жизни дороже.
Знал я —
это вовек не пройдет.
Но с тех пор
каждый месяц, что прожит,
о тебе мою память крадет.
Словно чьей-то недоброю волей
и стремленьям моим вопреки
жизнь моя — не широкое поле,
а течение бурной реки.
Уносимый стремниною пенной,
с тем почти я смирился уже,
как мучительно,
как постепенно
гаснет образ твой милый в душе…
Но к каким берегам ни причалю, —
безразличны мне их имена,—
с благодарностью
и печалью
буду я о тебе вспоминать.
20 октября 1994
|
 |
